Сергей Лукьяненко - Пристань желтых кораблей. [сб.]

ПРОФЕССИОНАЛ

Рассказ-анекдот в характерной его форме. Сюжет наложен на апокалипсический мир, то ли постядерный, то ли угробленный мирным трудом человечества. Тоже примерно 1987 год. И, пожалуй, для того времени все это придумывание и торговля виртуальной реальностью для эскапистов — вполне незаезженная тема. Публиковался в казахстанских газетах.

У меня прекрасная работа. Самая лучшая в мире, тут меня никто не переубедит. Впрочем, никто и не будет спорить…

Мы сидели на склоне холма. Жаркое июньское солнце гладило нас своими ласковыми лучами, ветерок нес целое море запахов. Мятлик пах легко и едва уловимо, полынь взрывалась горькой, звенящей нотой, ромашки разливали в воздухе сладкий, спокойный аромат.

— Как это чудесно, Рич… — еле слышно сказала девушка. Она запрокинула голову, подставляя лицо солнцу. На бледной бескровной коже впервые за весь день появился робкий румянец.

— Что чудесного-то, — грубовато ответил я. Всегда, когда приходится разговаривать с такими красивыми девушками, пусть даже и горожанками, я начинаю хамить. Это от смущения, наверное. У нас тут девчонок мало, я за свои двадцать лет видел не больше десятка.

— Как что?! — искренне удивилась она. — Этот воздух… такой сладкий и чистый. Я, наверное, могла бы питаться только этим воздухом.

— Насчет питания, это вы зря, — немного обиделся я. — Сейчас придем домой, мама закатит для вас настоящий пир. Братишка наловил рыбы, будет уха. Па вчера подстрелил оленя…

— Оленя? Это тот забавный зверек, что прыгает по деревьям?

— Это белка! — захохотал я. — Олень, это совсем другое!

Девушка смутилась. Мне даже стало немного стыдно своего смеха. Конечно, откуда она знает, что такое олень…

— Знаешь, Рич, — словно отвечая на мои мысли, проговорила девушка. — У нас, в Городе, кроме крыс ничего живого не осталось. Да еще люди, пожалуй. Мы еще выносливее…

Она замолчала. Я знал, какие картины проносятся сейчас в ее памяти. Мрачный, затянутый смогом город. Прохожие в респираторах, одиноко бредущие по покрытому грязью тротуару. Автомобильные колонны, стелющие сизый вонючий дым. Едкий дождик, накрапывающий с неба. Покрытые корками окислов стекла в окнах. Уродливые детишки, играющие во дворах — без всяких респираторов, они уже приспособились к этому миру…

— Я и не знала, что еще сохранились такие чудесные места, как здесь. Леса, горы…

— Тс-с-с! — я привстал, скидывая с плеча карабин. Из леса вышел олень — прекрасный, огромный олень, с хищно раскрытой пастью, вздыбленной черной шерстью, нервно стегающий по спине хвостом. Я поймал его в прорезь прицела…

Маленькая, уютная студия телецентра казалась нереальной после сказочного лесного мира. Техники торопливо снимали с меня датчики, сматывали толстые жгуты проводов. Подошел режиссер, молча развел руками.

— Ну, Ричард. Ну, малыш. Такого фильма ты еще не придумывал!

— Плохо? — испуганно переспросил я. У меня не были оплачены счета за кислород, за бытовую и питьевую воду. Если режиссер не примет мыслефильм…

— Замечательно! Великолепно! Сделаем целый сериал про этих героев!

Мне помогли встать с кушетки. Техники с уважением поглядывали на меня — как-никак знаменитый мыслеоператор, автор десятка увлекательных телесе­риалов. Не каждый может так ярко представить свои фантазии, что на экране они покажутся настоящими…

— И как ты это придумываешь? — режиссер взял меня за руку, повел к выходу. — Этот лес… Оленя… Олень как живой вышел, у меня аж мороз по коже прошел. Только, по-моему, они были с рогами…

— С рогами были волки, — объяснил я. — Они ими от оленей защищались. А придумываю я мало, просто читаю старые книги и пытаюсь их представить…

— Возьми мой противогаз, — заботливо сказал у двери режиссер. — Ветер с южных заводов…

— Добегу, мне близко…

Дверь плотно закрылась за мной, и я оказался на улице. Лицо плотно обхватывал респиратор, в кармане лежали заработанные сегодня хлебные карточки и талоны на сахар. По улице плыли волны кисловатого смога. Действительно, ветер с южных заводов.

Одуревшая от голода крыса метнулась ко мне по скользкому от отбросов тротуару. Я встретил врага ударом ноги, сорвал с плеча арбалет, выстрелил. Поднял вздрагивающую крысу за голый розовый хвост. Увесистая, килограмма два будет.

— Мама сегодня закатит настоящий пир, — вполголоса пробормотал я. У меня самая прекрасная в мире работа!

СПИРАЛЬ ВРЕМЕНИ

И это рассказ-анекдот, тоже тех времен: 1987–1988 год. На самом деле, что-то в нем есть правильное. Совершенно актуальный до сих пор рассказ. Как технологии не развивай, а люди все те же. Рассказ публиковался в журнале “Заря”.

Спираль времени была собрана во вторник, поздно вечером. Она была очень красивой — вся из голубого полупрозрачного тумана, с двумя дрожащими красными огоньками внутри. И размеры получились совсем небольшие — в кулаке можно спрятать.

Семен Иванович еще раз оглядел спираль, посмотрел ее на свет — нет ли трещинки во времени? — потом отложил в сторонку. С удивлением заметил, как подрагивают руки — то ли от волнения, то ли от старости. Посидел немного, уже совсем было решил пойти заварить чай, но вдруг передумал и взял спираль в руки. Все-таки здорово получилось… Если всмотреться, то можно было заметить, как на одном конце спирали лохматые, неуклюжие мамонты удирают от таких же косматых, но не в пример более ловких неандертальцев. А на другом конце хрустально отблескивали крыши невиданных дворцов, юные и красивые люди склонялись над умными книгами…

Вздохнув, Семен Иванович стал совмещать огоньки на спирали времени. Управление было упрощено до предела — достаточно совместить настоящее время и время желаемое, чтобы спираль заработала. Но перед тем, как огоньки совместились, Семен Иванович на секунду остановился. Казалось, что он колеблется. Посмотрел в потолок, пробормотал:

— Ведь предупреждал же я тебя.

Потолок безмолвствовал, и Семен Иванович уже потверже закончил:

— Нет, раз решил, значит так тому и быть!

Воровато оглянувшись, как будто в комнате мог быть кто-то еще, он взял из ящика с инструментами горсть мелких гвоздей, положил в карман. А потом недрогнувшими пальцами свел два огонька в один.

Мир задрожал, заискрился цветным туманом. Со стола исчезли все приборы, вместо телевизора на нем оказался древний ламповый приемник, модная финская кровать превратилась в железную, панцирную. Из-за полуоткрытой двери послышался визгливый голос:

— Прохор Кузьмич, а Прохор Кузьмич! Семка-то опять к своей тощей дуре на свидание пошел! И как ему денег не жалко по кино таких водить!